Бумеранг колонизации
Виктория Кравцова
15th June 2020
После убийства Джорджа Флойда российский интернет наполнился постами с хештегом Russian Lives Matter. Вместо поддержки чёрного движения в США и разговора о том, как полицейское насилие расиализировано в России, представител_ьницы общественности решили заявить о том, что в России страдают все. Медуза даже выпустила англоязычный подкаст, где либертарианец Михаил Светов рассказывает, что не видит проблемы в этом хэштеге. В России, где нет широкого левого движения, а либеральные политик_и вроде завсегдатая "Русского Марша" Алексея Навального выражают националистические взгляды, практически нет ресурсов, которые помогли бы разобраться в том, что такое расизм.
Согласно официальному определению, расизм - это совокупность идеологических воззрений, в основе которых лежат положения о неравноценности человеческих рас. Может казаться, что сегодня такие взгляды можно встретить только в риторике скинхедо_в и правых радикало_в.
Рассуждения о том, что биологические свойства человека могут определять его экономические и интеллектуальные успехи, очевидно отсылают нас к расовым идеям британских евгеников и Третьего рейха, с чем вряд ли хотел бы ассоциироваться любой "приличный" человек.
Тем не менее, замаскированные под классовые различия, подобные представления имплицитно присутствуют в националистической и антимигрантской риторике как стран "Запада", так и России.
Как пишет социолог Виктор Шнирельман в книге "Порог толерантности: идеология и практика нового расизма", в российской науке до сих пор можно встретить работы, где расы и этносы наделяются имманентно присущими им свойствами. Политики и СМИ повсюду позволяют себе откровенные проявления расизма - можно вспомнить "Альтернативу для Германии" или того же Навального. Даже в "критичной" левой среде часто встречается "мягкая" форма расизма, когда мигрант_ы и люди другой расы признаются частью общества, но белые имплицитно поддерживают в нём сегрегацию, - например, отдавая детей в "белые" школы. В расизме редко сознаются - скорее, человек будет выдумывать различные аргументы, чтобы доказать, что расизм не свойственен либо ему лично, либо всей его нации. Как такая аргументация формулируется в России, можно почитать в статье историка из Бурятии Раджаны Дугаровой.
Как пишет Шнирельман, расизм по отношению к одной группе населения в большинстве случаев сочетается с ксенофобией по отношению ко всем "иностранцам" и ненавистью к ЛГБТИК*. При этом разделяющие такие взгляды люди склонны приписывать "ненавистным" группам вину за все свои неудачи вроде невозможности устроиться на работу или преуспеть в бизнесе. В условиях растущей миграции и мультикультурализма, повсеместно можно услышать жалобы на то, что мигранты "не хотят интегрироваться" и "рожают много детей". Европейцы не хотят признавать того, что к ним "домой" приезжают те, кого некогда колонизировали их предки, и отрицают свою причастность к расизму, описывая его как проблему США. Безусловно, расизм в США, в Европе и на постсоветском пространстве имеет свою специфику. Однако, есть и много общего.
В России тоже мало кто сможет признать, что риторика против мигранто_к из Центральной Азии или урожен_ок республик Северного Кавказа имеет что-то общее с колониализмом и ногой полицейского на шее Джорджа Флойда.
В сегодняшнем обществе расизм приобрёл множество форм, слившись с "этнонационализмом", исламофобией и антимигрантской риторикой.
В научных кругах спорят о том, какая терминология наиболее актуальна для сегодняшнего общества. К примеру, Теун ван Дейк ввёл термин "этницизм" для более специфического обозначения дискриминации, связанной с языком, религией, обычаями и мировоззрением, а Алёша Тюдор использует понятие “мигрантизм”. Хотя эти термины хорошо иллюстрируют множественность проявлений расизма в современных обществах, их также оправданно критикуют за релятивизацию опыта чёрных людей и истории рабовладельчества. В основе этноцентризма всех наций лежит именно расовая иерархия, в которой этнические группы наделяются разным статусом. В Нидерландах мароккан_ка будет иметь меньше привилегий, чем человек с Суринама, а в России грузин_ка или азербайджан_ка будет дискириминирована иначе, чем человек из Узбекистана или Таджикистана. Как дискриминация человека афрокарибского или южноазиатского происхождения в Лондоне, так и дискриминация человека из Бурятии, Таджикистана или Чечни в Москве будут неизменно связаны с их фенотипическими характеристиками. "Опыт миграции" также неизменно привязывается к расе, в результате чего любого человека "неместной" внешности начинают считывать как мигранта, даже если он родился и вырос в этой же стране.
Сегодня большинство исследователь_ниц говорят не о биологическом, а о культурном расизме, где решающее значение приобретает структурное измерение доминирования белых. Социально-классовая структура современных обществ сформировалась в результате веков колониализма и основывается на расовой дискриминации. Раса как категория конструируется ситуативно, пересекаясь с гендерными и классовыми структурами дискриминации и историческими условиями в каждом обществе. Расиализация, - приписывание группе с определённым фенотипом культурных характеристик с целью исключения её из основной массы населения, - происходит на всех уровнях общественной жизни. Закреплению неравенства способствует государственная политика, законодательство, отношения собственности, порядок трудоустройства, правоохранительные органы, образовательные институты, СМИ и культурные программы. Полиция, суды и риторика "белых" политико-экономических элит играют наиболее важную роль в воспроизводстве расизма.
Репродуцируется расизм и через культуру и образование - в школьных учебниках и США, и Европы, и России детям рассказывают историю "титульной" нации. То же происходит с художественной литературой, фильмами и телевизионными передачами. К примеру, в российском культурном мейнстриме, - от фильма "Брат" до сериала "Наша Раша", от "Шоколадного Зайца" Нарцисса Пьера до песни "Чёрные Глаза" - небелые люди появляются только в качестве стереотипизированных объектов для насмешек и оскорблений. В школьной программе не проблематизируется то, как российское государство подчиняло себе народы Сибири, Крайнего Севера, Кавказа и Центральной Азии. Вместо этого, в курс истории входит знакомство с теориями Льва Гумилёва, где этносы предстают как замкнутые и дискретные, а "русский" народ наделяется мессианскими свойствами.
Становление расовых идеологий связывают с колонизацией, а наибольший их "подъём" - с новым витком колониального империализма в конце 19 - начале 20 века. Расизм прекрасно встроился в структуры капитализма, оправдывая экономическое неравенство изначальной склонностью людей определённой расы или этничности быть более или менее удачливыми. Россия также участвовала в процессах колонизации, поэтому здесь расизм также укоренён в истории. Безусловно, ситуация отличается от сложившейся на "Западе". Как пишет Мадина Тлостанова, Россия имела два уровня колониальности, одновременно чувствуя себя неполноценной по отношению к Западу и воспроизводя его же имперские практики. Культурный фундаментализм, антисемитизм и расовые иерархии существовали как в царской России, так и в СССР.
Советский Союз, в 1920х декларировавший антирасистскую и антиколониальную повестку, в 1930е снова вернулся от классовой идеологии к этноцентричности. Несмотря на декларативное продолжение поддержки антиколониальной борьбы, внутри государства конструировалось превосходство русской нации над всеми остальными, образовавшими иерархию - от "белых" украинц_ев и беларус_ов к "чёрным" кавказ_цам и центральноазиат_ам. Как и в других (пост)колониальных обществах, иерархии в СССР имели исключения - наиболее очевидным примером был Сталин, который одновременно поддерживал политики расиализации и продвигал грузинскую кухню и нормализовал кавказский акцент в русском языке. В СССР этнические группы понимались как дискретные, что подтверждалось соответствующей отметкой в паспорте, а также конструированием и продвижением "национальных культур". Когда в конце 1950-х в СССР появились африканские студент_ки, стало ясно, что советская критика расизма в странах "Третьего мира" также является по большей части декларативной. Из-за случаев насилия на расовой почве, в 1963 году на Красной площади состоялась демонстрация африканских студенто_к.
После распада СССР латентный советский расизм наконец получил возможность проявиться во всём многообразии. В 1990-е сформировалось множество крайне правых групп неонацист_ов и скинхед_ов, совершавших нападения на иностранных струдент_ок, афророссиян_ок и людей из бывших "национальных республик". Проводились регулярные "Русские Марши". После аннексии Крыма и начала войны в Украине праворадикальные группировки стали менее видимыми, а "марши" - малочисленными. Маша Мурадова из Центра им. Сахарова связывает это с тем, что российской власти понадобилось создать ситуацию, в которой "нацист_ами" могли быть только украин_цы. Несмотря на "посадки" лидеров скинхед_ов, общественный дискурс в отношении мигрант_ов остался неизменным, - они стигматизируются и ассоциируются с "угрозой" "местному" населению. Расизм по отношению к чёрным людям также никуда не исчез, - об этом пишет, например, например, блогерка Мария Магдалена @youngmasha.
Для постсовесткого пространства характерен постимперский национализм и страх "эха колонизации", подобный европейскому. Здесь, как и в Европе, происходит биологизация и расиализация лингвокультурных или религиозных общностей. Шнирельман считает, что в России расу заменяет "нация" или "национальность". Политическая и законодательная дискриминация мигрант_ов из стран Южного Кавказа и Центральной Азии способствует развитию националистических настроений, что напоминает аналогичную ситуацию в Германии или Польше. Кроме страха "внешней" миграции, в России также распространён расизм в отношении своих же соотечественни_ц - представител_ьниц коренных народов Северного Кавказа, Крайнего Севера, Поволжья, Сибири. В этом случае непроработанные травмы продолжающей колонизации маскируются копией советской "дружбы народов".
Проблема российского общества - маргинальность левой политики и националистический характер либерально-демократической идеологии. Неудивительно, что расистский хештэг "Russian Lives Matter" нормализуется публичными интеллектуалами вроде Светова, а критика данной позиции остаётся невидимой.
Ещё одна проблема - малочисленность и невидимость движений сопротивления самих персон, сталкивающихся с расизмом. В США существует огромной пласт чёрного активизма и культурной критики, и голоса именно чёрных активисто_к слышны на акциях против расизма. Во многих странах Европы активизм BIPoC - чёрных персон, “людей цвета” и представител_ей коренных народов тоже занимает значительное место в движении против расизма. Такая ситуация - результат работы активисток и деятелей культуры по увеличению видимости “небелых” людей в прошлом и настоящем европейских обществ. Например, в Берлине в 2019 году прошли две выставки, демонстрирующие, что общественные движения 1968 и 1989 года были не только белыми. На постсоветском пространстве тоже есть множество историй сопротивления, однако, они редко достигают культурного “мейнстрима”. История борьбы с расизмом в СССР скрыта в закрытых архивах и стёрта годами репрессий, а в современной России появлению массовых критических движений препятствует репродукция расизма, исламофобии и гомофобии в массовой культуре и образовании. В этом контексте, приятным сюрпризом стало появление певицы Манижы, которая выпустила песню “Недославянка” и активно сотрудничает с помогающей детям мигрант_ок инициативой “Такие же дети”.
Материалы о расизме публикует комитет “Гражданское Содействие”, много информации - на странице “Мы - мигранты”. Противодействием расизму занимаются “Дети Петербурга” и “Такие Дела”. Среди художественных и активистских проектов нельзя не упомянуть работы Бермет Борубаевой из Кыргызстана и Медины Сулейменовой из Казахстана. Обе художницы приехали в Москву, чтобы поступить в университет, и на собственном опыте убедились в масштабах расизма в российской столице. Бермет и команда активист_ок также разрабатывают игру “Школа Мигранта”. О миграции и дискриминации рассказывают ироничные работы художника Чингиза Айдарова из Бишкека, газета “Насреддин в России” художниц Ольги Житлиной и Анны Терешкиной, граффити группы Gandhi и портреты мигрант_ок художницы Евгении Голант, организовавшей выставку в магазине “Пятёрочка”. В Петербурге издаётся газета “Гул” для женщин-мигранток - инициатива Юлии Алимовой, Айым Бакы, Сафины Хиджобовой и других студенток из стран Центральной Азии.
Так как систематической борьбы с расизмом на уровне государства ожидать не стоит, “белые” россиян_ки должны взять на себя ответственность за выработку критического отношения к собственным привилегиям. Многое можно адаптировать из американского и европейского контекста. Например, большинство пунктов из списка привилегий белой американки можно переложить на российскую действительность. Задумайтесь, чем ваше положение отличается от положения мигрант_ки из Таджикистана? Есть ли у неё возможность получить бесплатную медицинскую помощь, отдать детей в любую школу, устроиться на любую работу в соответствии со своим образованием или снять любую квартиру в соответствии со своим уровнем дохода; есть ли у мигрант_ки время для хобби (например, изучения иностранных языков или чтения книг), для заботы о себе “поиска себя”? Отрефлексировав свои привилегии, становится проще проявлять солидарность с теми, кто страдает от расизма, - останавливать полицейских, без причины проверяющих документы у людей “неславянской внешности”; жертвовать организациям, помогающим мигрант_кам из Центральной Азии, рома или крымским татар_ам; противостоять расовой дискриминации на рынке жилья и трудоустройства - сдать мигрант_ке комнату или взять е_ё на работу.
Виктория Кравцова изучала международные отношения в Санкт-Петербурге и Берлине. В Берлине она активно участвует в проектах НПО в Восточной Европе, совместно организует семинары и программы обмена в области окружающей среды, прав человека, гендерного равенства и гражданского образования. Виктория получила стипендию от Фонда Генриха Белля и занимается написанием своей диссертации "Между" постами" из пустоты", где прослеживает путешествия современных феминистских дискурсов в и из Центральной Азии.
Чынгыз Айдаров - художник-перформансист из Бишкека, живёт и работает в Москве. Одна из наиболее известных работ - «Набег» на Красную площадь. Айдаров работал грузчиком и курьером. В данный момент художник находится в больнице, у него был диагностирован тромбоз вен ног. Поддержать его можно переводом на карту Сбербанка 5469 3800 6506 0062, CHYNGYZ AYDAROV.
Редакторки Дарья Придыбайло и Ира Конюхова